©Середюк Алексей В. (Киев)

Бедная «Раша». Донос на родину.

Эссенция… Как действует на свое окружение любое концентрированное вещество? Агрессивно. Безобидный и даже полезный яблочный уксус… А вот уксусная эссенция – уже весьма «агрессивное» вещество. «Чистый» кофеин – отрава, - наш «добрый» чай. А как может действовать, как будет выглядеть «чистая», концентрированная правда? Оказалось, что весьма… отвратно и – нечестно. Вот так вот – «нечестная» правда.

Недавно «шумнул», поразил зрителя новый российский фильм – «Край». Поразил настолько, что даже «зайцы» из современного «прожектора перестройки» не смогли придумать ничего другого, чем пародию и насмешки над критическим концентратом правды, над критичным отношением к России, к недавним российским реалиям; те, кто всегда так насмехаются над своей «родиной» шокировано спародировали концентрированною критичную аллергию на эту родину, на болезненное разочарование в ней.

Честно скажу – в кинотеатре этот фильм не смотрел, как-то пропустил… Как и другую киношную «жвачку», буржуйскую имитацию действительности. А вот – в праздник, в традиционный советский праздник и «большой» выходной, когда и показали этот «антисоветский» фильм на украинском телевидении – можно и «разжевать», «распробовать». Тем более – что в это же время можно делать еще несколько дел, можно и читать еще что-то, можно «творить», писать и что-то свое. Если вообще это произведение, действительно – «произведение» искусства, можно смотреть отвлеченно. Слишком уж… сложное. Было бы враньем, «обманкой», «подлянкой» - было бы проще: просто отвернуться, выключить, забыть. Но – как можно отвернуться от правды? И как можно забыть о противоречивом впечатлении, произведенном этим фильмом? Как правило, какой бы горькой, тяжелой правда не была, она все равно вызывает какое-то чувство просветления – ведь ПРАВДА. Да, какие-то моменты нашей действительности – неприятны и тяжелы. Но мы можем все поправить, исправить – зная правду, сознавая ее – имея факты. А тут… Нужно разобраться…

Главный герой фильма – герой войны, образ и символ своего поколения, и одновременно, как дают понять зрителю – изгой в обычном обществе, инвалид, «неполноценный» «псих», «попадает», прибывает в странное и необычное место – в рабочий поселок, городок где-то в глубине… тайги, на «отшибе», на краю – обжитой территории, страны, государства. Попадает в специфические условия – со специфическими человеческими, межличностными отношениями – циническими и пренебрежительными, - хамскими. Но и сам «герой» проявляет такое «хамство», напор, экстрим, такую агрессию, ответную агрессию, что… начинает вызывать какое-то отторжение, отвращение.

Странная фабула… Во-первых – сам таежный поселок – да, были и такие. Рабочие поселки с рабочими бараками и вечными барачными проблемами, поселения тех, кого выслали, оставили «на поселение», тех, кто вышел из «зоны», из заключения (в один из таких поселков поселили после отсидки украинского поэта-диссидента Василя Стуса, что бы его соседи над ним постоянно издевались – прямо как в фильме, но – это было – в «семидесятых» и – на Украине). И – с постоянной взаимной разрушительной агрессией – «шаламовской», постоянным хамством и враждой. Это в такое место попал главный герой? Но и в таких местах были ЛЮДИ. Были нормальные люди с нормальной психикой, нормальным мировоззрением. Есть они и в этом фильме, только – акцент, внимание концентрируется совсем не на них. Авторы фильма, автор сценария концентрируют, акцентируют внимание зрителя, почему-то, именно на людях – со странным характером, с девиантной психикой, постоянно проявляющих агрессию, деструктивность, враждебность и – иные животные чувства, проявления.

Это не реальная история с реальными людьми.

Говоря об этом фильме, нужно иметь в виду, что вести речь нужно именно – о притче, о мифе, о неком мифическом крае, мифическом месте. И об абстрактных героях – мифологизированных, с абстрактными и обобщенными характерами, с мировоззрением – слепленным из «чистых» понятий и идей, обобщений, категорийных понятий и представлений – которые и сформировались когда-то у сценариста как какая-то хроническая аллергия, как… предвзятость, ангажированное отвращение – к соотечественникам, к родине. Практически у каждого героя – первого и второго плана, эпизодических, наблюдается та или иная степень… жлобства или тупости. Практически, в «фокусе» нет светлых и ясных образов. Одна гобота… И главный герой – фронтовик, контуженый, покалеченный, обиженный, имеющий(?) – благодаря этому, право на… определенный психологический «экстрим», и – пользующийся этим правом неумеренно. Фронтовик-псих, фронтовик-хулиган, фронтовик-агрессор, фронтовик-захватчик. Сколько таких фронтовиков было в реальности? Те, кто на фронте был хамом, хамом остался и в мирной жизни, но это – начальство, отдельная каста. Украинские фронтовики, те что выжили, те, которых было миллионы (передайте Путину), простые, рядовые солдаты – спокойно жили, радуясь одной возможности работать, радуясь тому, что – не инвалиды, которых хватали по улицам и забрасывали в грузовики. «Обобщение»… Показать «концентрированный» образ зла и хамства, и притом – в образе простого человека, в ирреальном образе… На самом деле – злая и сложная жизнь учит добру, учит простого человека отзывчивости, ответственности: и в реальности, в реальной глубинке, в реальных глухих сибирских поселениях, деревнях были совсем иные межличностные отношения, совсем иные люди – с другими нравами и другим мировоззрением. По словам посторонних наблюдателей, волей судьбы оказавшихся в тех местах – ссыльных, сосланных, поселенцев и «пораженцев», оставшихся после отсидки, людей – с другой ментальностью, другой культурой, из – другой цивилизации. По свидетельствам биженных, ненавидящих советскую, российскую власть, «Москву», государство и – всякий официоз. Украинских, прибалтийских, немецких ссыльных, «контриков», представителей совсем других культур, которые, тем не менее, находили общий язык – с сибиряками, с простыми людьми, которые умели жить – сами, без власти, без стороннего кнута, с людьми, у которых были свои «винторезы» и которых уважали и боялись местные «уполномоченные». И которые при этом были открытыми, честными, самоотверженными. Добрыми и веселыми. Которых тяжелая жизнь, сложный климат не угнетали, не сделали «жлобами», которые сами умели найти свой достаток, прибыток – без хищности и жлобства. Такими «местных», деревенских, сибиряков изображали упомянутые очевидцы, те, кто ненавидел Россию, но только – как «фактор», как функцию угнетения, как «Москву», которую ненавидят и в самой России. А тут… сплошная аллергия и идиосинкразия. И тем не менее, все те «обобщения», которыми авторы жлобски наделяют своих жлобских героев, все это – обобщения реальных качеств, реальных моментов, реальных ситуаций, всего того, что встречал – периодически, советский человек в разные периоды советской, российской истории, в разных регионах и районах, прежде всего – со стороны власти, со стороны чиновников и представителей власти, ради «высших» целей и принципов давящих и «прогибающих» людей, по хамски относящихся к «подопечным», со стороны обывателей – в различных индустриальных и административных центрах, в тех местах, куда «добралась» модерная чесотка наживы, наслаждения, выгоды и - хитрости, со стороны «оторванных», экстремальных бывших «зэков» и даже – со стороны своих сотрудников, «замаринованных» в рабочих бараках, все эти абстрактные качества и признаки дегуманизации – все они – реальные и естественные явления для советской, российской жизни, все они – взяты из жизни, но - в самой жизни так концентрировано они редко встречаются, практически – нереально. Простой человек все это, все эти явления, «встречает», переживает – в течении многих лет; в течении многих лет он накапливает отрицательные впечатления, «зарабатывает» аллергию – на общество, на сограждан. И – выплескивает – в художественной, абстрагированной, обобщенной форме – на читателя, зрителя, на потребителя искусства – волшебная сила искусства… Более того – а все ли эти «явления» являются «принадлежностью», характерностью одной лишь только жесткой, сталинской эпохи? Нет. Для той эпохи реальна совсем иная форма, характер социальных отношений, отношения простых граждан – и к власти, и к своим согражданам, совсем иной характер отношения «носителей» силы, власти – криминальной и официальной – к обывателям. На фоне скотски хамских носителей власти – покладистые и покорные обыватели, добрые и – «нормальные»: на объявления фашистов, пришедших в Киев, откликнулось не несколько сотен евреев, а десятки тысяч – пришедших в Бабий Яр. И только в течении всей истории советского государства экстремальная ментальность – жлобство и хамство, становилось достоянием обывателей, копирующих ментальные навыки сверхмодерной власти – вплоть до «криминальной революции» девяностых – «жмурки». Так что речь идет о пародии, об художественном концентрированном… обобщении, абстрагирующем, «отвлекающим» действительность, - на весь период советского властвования в России и – на постсоветский период. Речь идет о пародии на все Россию – на весь ее двадцатый век – с хамскими «уполномоченными» и безбашенными «бригадными», криминалитетом. О пародии – злой, но во многом – справедливой – к нам, сегодняшним, но никак не к фронтовикам. Достаточно вспомнить такой «перестроечный», честный фильм, как «Холодное лето 53-го», - вспомнить, как в нем изображены и обыватели, и представители власти. И критично, но и – с уважением. И как изображены – уголовники. Вот этих-то «уголовников» - как раз и можно считать – прообразом «экстремальных» типажей «экстремального» фильма. Так что же – целое поселение, целый поселок – носители криминальной ментальности?

И вопрос только в том, что стоит за этим художественным искривлением. Предвзятость? Деньги, заплаченные на, «для» искажения самосознания россиян, для внушения комплекса неполноценности, или – разочарование, аллергия на сограждан, разочарование – в их мировоззрении и отношении к окружающим? Что за этим стоит – шкурный интерес или – искреннее отношение.

Фильм заканчивается весьма знаковым, показательным образом, картинкой – образом ЧИСТОТЫ, чистого и белого снега, заснеженной тайги, в которую убегает, уезжает главный герой – «уходит» в чистоту, к новой и чистой жизни – от «грязи» общества, в котором он-то и успел порядочно нагадить. Подобный образ – великой, бескрайней и заснеженной тайги был уже продемонстрирован одним МАСТЕРОМ, МЭТРОМ российского кино – Никитой Михалковым, использован – как элемент лубочного, идеального образа Росси, как элемент ее апологии, идеализации и восхищения ею – в фильме «Сибирский цирюльник». Но – новый, анализируемый, рассматриваемый, фильм – далеко не апология России, отдельных ее исторических этапов, ее людей, граждан. Наоборот, этот фильм – «антимихалковский», антироссийский – в смысле критики лубочного, идеализированного образа своей страны. Этот фильм – идеализирован, идеалистичен, но в ином смысле – его авторы пытаются раскрыть глаза своим согражданам – на самих себя, пытаются нейтрализовать, разложить лубочный образ – и страны, и общества, и самих себя. А для этого применяются не совсем «дозволенные», честные методы – несправедливого обобщения, - обман, ложь. Когда смещаются, смешиваются исторические эпохи, когда сложной, и так, и без всего этого – проблемной, эпохе, приписывают явления, признаки, ей не присущие. А потому – какой бы не была мотивация создателей фильма, способы и методы – слишком отвратительны и неуместны.

Герой фильма, вроде бы, уходит, бежит «в чистоту». Бежит от чего? От официоза и… от российского общества советского периода. Бежит куда? В антисоветчину? В жизнь – без советской власти и ментального экстрима? Но это уже «перестроечный» мотив. Это уже рефлекс. А ведь именно после краха советского общества и началась форменная свистопляска – «экстремальной», уголовной ментальности, жлобства и хамства. Когда, пусть и в художественной форме, идет «спекуляция» на наших рефлексах, на подсознательных комплексах , возникает справедливое недоверие – к авторам художественной «формы», художественного образа – латентная манипуляция возможна только у нечестных людей.

©Середюк Алексей В.

Крысиная порода.

Несколько слов о «каннибалах».

Недавно, на днях, практически все СМИ, все электронные средства массовой информации «вспучило», - «говорящие головы» из телевизионных экранов пытались «вздрючить» мозги зрителя темой, муссировали тему – странную тему, какую-то мелкую и незначительную – в сравнении с авариями и катастрофами – в стране и в мире. «Писательница ОБИДЕЛАСЬ», обиделась Лина Костенко – встряхнувшая «ментальное болото» Украины своим новым и – первым, прозаическим произведением. Почему – «обиделась»? Почему – не «обидели»? Форма подачи информации на олигархических телеканалах, на этих финансовых «насосах», на этих «ветеринарных шприцах» ментальности, информированности граждан – не случайна, и если практически на всех олигархических телеканалах наблюдается схожесть, идентичность подачи информации, - это тоже о чем-то «говорит» (или все редакторы этих СМИ – в одинаковом маразме общей «матрицы» мышления). Почти на всех телеканалах, кроме одного, принадлежащего недавнему «главному» олигарху Украины, «наследному прЫнцу», по родственнику которого и прошлась литературным «катком» поэтесса.

Автор только появившегося произведения и – ставшего уже бестселлером (издатель которого, тихо радостный радостью интеллигента, «довольный, как кот», «жаловался» журналистам – на ажиотаж, на повышенный спрос), моментально приобретшего популярность у читателя, оголодавшего – за ПРАВДОЙ, отказалась проводить встречи со своим читателем, - в определенном регионе, известном тем, как в нем до сих пор кичатся – культурой, «культурностью», «интеллигентностью», уровнем национального сознания, тем, как муссируют национальную тему, отказалась, обидевшись на некультурные, хамские выпады определенных местных, местечковых деятелей «культуры». На комментирование своего нового и – первого - прозаического, литературного, художественного труда. На определенные утверждения – о том, что произведение классика современной украинской литературы, современной украинской поэзии – совсем и не роман (т.е. – не художественное произведение), а социальный памфлет (как будто «социальный памфлет» не может быть романом, не может иметь форму романа, (или даже «поэмы» - как у того же Гоголя)), о том, что образ героя романа – «схематичен» и «неправдоподобен», о том, что автор не имеет никакого представления о том, что пишет, что описывает.

Что такое литературное произведение (и чем является «шумнувшее» произведение Костенко) – об этом лучше могут сказать литературоведы – это их «хлеб». Но – есть некоторые «моменты», о которых молчать нельзя, умолчать о которых – позорно (если сильная слабая пожилая женщина не умолчала – о том национальном позоре, о том перманентном состоянии, в которое погрузилась Украина). Литературоведы могут определять целый комплекс понятий, целый комплекс признаков, по которым можно то или иное произведение определить как «художественное», определить его «художественность», его «статус» - романа, поэмы или - набора бредовых фраз. Нам же достаточно упомянуть, что в этот комплекс входит и понятие «образности» - как способа ХУДОЖЕСТВЕННОГО описания, «донесения» до читателя тех или иных – идей, фактов, образов, и понятие «ассоциативности» - как базового инструмента «образности», как подоплеки аллегоричности, и понятие «смысла» - того, что подразумевает автор, и что пытается «донести» до читателя, того, что оказывается конечным результатом его «трудов». Все это присутствует в произведении Лины Костенко, присутствует сконцентрировано, как эссенция «художественности», «выпирая» из каждой второй фразы, как концентрат смысла – смысла, переполняющего каждый отдельный фрагмент и – сжато пульсирующего правдой и истиной – во всем произведении, правдой о нашей жизни, о «современности» - жестокой и странной. «І доки одні розчищають завали скрижанілого бурелому, тягачами й танками тягають по бездоріжжю бетонні опори, інші валять стовпи, змотують кілометри дротів і розбирають рейки. Мефістофель дуже реготався б: люди гинуть не за метал — за металобрухт» (Л.Костенко. «Записки украинского самашедшего»). Ассоциирование фактов по формальному признаку и – выявление их общего парадоксального смысла, парадоксальности смысла бытия. Гиперболизация парадоксальности (люди гибнут за металлолом), на базе которой – нахождение новой грани, нового образа бытия и в этом – нового аспекта его смысла… «Телебачення рекламує котячий «Віскас». Безпритульні діти у підвалах нюхають клей» (Л.Костенко. «Записки украинского самашедшего»). Еще один пример оперирования образами – образами нашего социального бытия, ассоциирования их по факту «присутствия», наличия и – определения их гипертрофированной парадоксальности – совершенно независимой от автора. «Добре, що Господь увімкнув нам ближнє світло свідомості, бо якби дальнє, схибнутися можна. Скрізь по всій Україні — на стовпах, на стінах, на транспарантах — чорний силует голови Ґонґадзе. Так, наче диявол ножицями вирізав її тінь» (Л.Костенко. «Записки украинского самашедшего»). Еще один пример – образности, художественности. Это, безусловно, художественное произведение, произведение – и «цветастое», играющее образами, и - целостное, имеющее свой СМЫСЛ, смысл, который можно «разложить» на идею, на фабулу, на содержание – изложение, последовательное и поступательное, постепенно и – «излагающее» значимую для автора идею, тему, значимый смысл, о котором можно сказать и – «конечный». Но – произведения, «целостные» и «состоявшиеся», полноценные» - с формальной точки зрения, все же могут иметь определенные изъяны, могут быть сущностно неполноценными, просто – графоманскими, могут быть неудачными – вообще, «тотально» или – в отдельных моментах. Именно эти «моменты» и напрягают ПРИТЯЗАТЕЛЬНОГО читателя, коробят оскоминой «изысканный» литературный вкус. Действительно – неудачные «моменты».

Автор пытается говорить от имени литературного, «лирического» героя – от имени мужчины среднего возраста, «вкратце» излагая его судьбу, историю его жизни, но – историю такую, такой жизни, которую она наблюдала – у своих современников, сокурсников, у своих младших товарищей и коллег, давно уже состарившихся и ставших пенсионерами. «На самом деле» «средний» житель Киева (как и любого другого мегаполиса) начала, середины девяностых годов, научился самоутверждаться, достигать самореализации, общаться со сверстниками – без лишних усилий – без всяких «байдарок» (в отличии от современников, сверстников самого литератора, от того послевоенного советского поколения, которое активно осваивало окружающий мир – не стесняясь предъявлять на него претензии и стесняясь лениться); «на самом деле» любой «средний», усредненный молодой человек постсоветского мегаполиса – очень хорошо знает конечную цель, смысл жизнедеятельности, смысл своего «бытия» - в максимальном количестве комфорта и наслаждения, удовольствия (да и «сельский» житель ему в этом не уступает – отсюда и поголовный алкоголизм). И этот молодой человек совершенно не чувствует морального дискомфорта – от аморальности своих целей или – иррациональности способов их достижения. ДЛЯ СЕБЯ он вполне разумен. То, что кажется автору, с позиции рафинированного интеллектуала, бредовым существованием, то, что им и является, для обывателя МОЕГО поколения – естественное состояние. А потому – и отношение к нему – как к состоянию сумасшествия, описание его с точки зрения критики помешательства – неуместно. Тем более, что автор и не может ПОЛНОЦЕННО передать состояние неполноценного, помешанного человека, прибегая к словесной эквилибристике и утрированию ситуаций. Автор действительно пишет о том, чего не знает – о внутреннем мире молодого мужчины, представителя другого поколения, да еще и – помешанного. Лина Костенко не знает жизни и мышления помешанных – вот беда… Но – этим и ограничивается «область» несостоятельности романа Костенко. Личность «лирического» героя, его девиантные переживания – лишь часть фабулы – лишь ЗАВЯЗКА романа, но не весь роман. Да, завязка романа оказалась неудачной (но – ее недостаток является продолжением, проявлением достоинства самого автора – ну не может поэтесса представить, поверить в то, что можно быть добровольно, «в здравом уме» - таким униженным поддонком, таким подлецом, готовым «проглотить» все, что угодно; к тому же, и сам «лирический» герой – не такая уж фантасмагория автора, не такая уж бессмысленная фантазия – если заметить, что у него есть теща, пожилая женщина, разговаривающая с радиоточкой, из чернобыльских переселенцев (сама поэтесса родом – из «тех мест», «отравленных» радиацией)), но – должен ли этот частный «момент», частный – для самого романа, для всей нашей жизни, быть поводом и темой для шумных обсуждений во львовских кофейнях? Должен ли он быть информационным поводом для провокаций, для информационных «поводов» в олигархических СМИ? Для обсуждения качества, смысла, содержания литературного произведения, КАКОГО-ТО романа, есть специализированные издания, есть узкий круг специалистов, «знатоков». Прочли, учли, указали… на недостатки и преимущества. Всех делов… Откуда же такой «резонанс» такие специфические – ядовитые, зловредные комментарии? «Львовяне обвиняют»… прямо поголовные прокуроры – львовяне; да и какие – «львовяне»? «Писательница обиделась» - сама по себе? Такая дурашка?

Поэтесса, классик украинской литературы, «писательница» задела очень серьезных людей – пустив струю кислорода над болотом, и не только лично, десятки раз поминая тему «таращанского тела» и безголовости, но и – вообще, принципиально – «вспучив» и взбудоражив мутную воду «коллективного» сознания, в которой так легко «ловить свою рыбку», легко решать свои «вопросы» - пока общество в состоянии одурения бегает по кругу – как слепая шахтерская лошадь… Такая «снежная свежесть» мышления, такая чистота сознания – опасна и пугающая – для манипуляторов. Вот ее и попытались нейтрализовать – «спите спокойно». И «руками» тех, кто себя причислил к «культурной элите», к «интеллектуалам», кто занимается интеллектуальной деятельностью – за деньги, ради практического интереса, благодаря тем и – для тех, по ком «прошлась» поэтесса. «Руками» тех, кто привык бунтовать – только тогда, когда на этот «бунт» есть свой «заказ», когда он проплачен, тех, у кого есть долги – моральные и «шкурные», перед теми, кто и «заказывает музыку» в сфере духовной жизни Украины, кто формирует духовную жизнь, ее «тренды», направления, темы, «мульки» и информационные поводы. Тех, кто не разучился – потому, что никогда этому и не учился – переживать по поводу «моральности» своих поступков, по поводу их разумности и – когерентности, их адекватности. Адекватности – с точки зрения всего общества. Тех, кто готов «учинить», совершить любую бредовую акцию, любую подлость и скотство – если они – разумны для него лично и субъективно. Тех, кто как раз и оказался – в состоянии шизофренической оппозиционности обществу, совершенно не переживая, не рефлексируя по этому поводу. На самом деле, против поэтессы ополчился ее «лирический» герой, только – совершенно не переживающий и не страдающий – из-за своего неадекватного поведения, неадекватного отношения – своего к обществу и общества к себе. Наоборот – радостно пищащий, как крыса, предвкушающий вкус укушенного тела, предвкушающий вкус вознаграждения – за подлость.

Именно эта порода – «граждан», деятелей, готовых делать – все что угодно, говорить – все что угодно, и оказалась «востребованной» в современном постсоветском обществе, оказалась самой «успешной» - самой жизнеспособной – как крысы, и жизнеспособной именно благодаря своей неразборчивости. Благодаря готовности беспринципно озвучивать любые «посылы», любые «тренды», любые «идеи»; идеи, посылы – пока национально, националистически, даже – патриотически окрашенные, отстаивающие «позицию», «позу» национально озабоченных деятелей, совпадающих – в своей риторической части, и у олигархической обслуги, и у национально экстремальных «принципиалов», совпадающих – пока они, в сущности своей, направлены «против», против северного соседа, против «Москвы». Пока речь не заходит о том – а «за что же бороться», ради чего и ради кого, пока речь не заходит о позитивной части идеологии, риторики таких деятелей, о том «позитиве», которого просто нет. О том позитиве, о котором и попыталась заговорить поэтесса, - об отсутствии которого, о том «шизофреническом» состоянии, в котором оказалось общество – в состоянии деструкции и самоуничтожения. Лина Костенко попыталясь указать на эту парадоксальность и… стала жертвой таких вот «крыс», пасюков... Стала жертвой тех, кто привык питаться отбросами – «с барского стола», и не чувствовать никаких угрызений совести, никакой некогерентности своей ситуации, кто привык кидаться на людей – по крику «фас», и после развала системы государственного управления – всем и всеми, так и не захотел стать «свободнее», выбирая уют и комфорт барской кухни. Кто привык – грызть любого, самого гениального и талантливого, просто – «человечного», исходя из своих шкурных интересов – отдавая им в жертву – чужую жизнь, чужой «жизнью» и «питаясь» - за счет своего «чего изволите» нагуливая жирок…

©Середюк Алексей В., (Киев)

«Непруха», «невезуха».

Недавний отбор на «Евровидение», на второсортный, «штатный» конкурс «звездунов», тем менее значимый для общества, чем более цивилизована и самодостаточна страна, как ни странно, порадовал, порадовал – прежде всего, нормальными, «вменяемыми», песнями, даже красивыми песнями, порадовал исполнительским «составом» - тем, как исполнители выходили за рамки «устоявшегося», евро-жлобского, картонного формата, просто «рвали» его, уходя, либо – в эстетический экскурс в прошлое, либо, традиционно, склоняясь к «традиционным», самобытным этномотивам (порадовала именно женская, дамская часть исполнителей, мужчины, уже традиционно, были «слабым звеном», евро-струей в уборной; исключение, разве что, - «Бахрома», но и слово «бахрома» - женского рода). Джамала «порвала» своей усмешкой зрителя, пасмурная и хмурая Настя Приходько смогла засветить новую гранью «дарования» - новую грань «тьмы», даже стильный евро-этно-китч Златы Огневич, усиленный ее женским обаянием, выглядел вполне прилично. Да, мужская часть украинского отбора, практически, не смогла продемонстрировать что-то новое, да, большая часть исполнителей не отличалась оригинальностью, но – человеку, просто простому человеку со вкусом, было чем потешить – взгляд и СЛУХ (о, диво! Прямо как европейское Евровидение эпохи «шестидесятых»). Естественно, на фоне дарований весьма бледно выглядели некоторые исполнители – «нормальные», хорошие, «в формате», но именно потому и – совершенно бесцветные (потому такие «деятели» и не любят одаренных – высвечивают их бездарность). Особенно бледно на их фоне выглядела Мика Ньютон, «бледно» - не только визуально, не только – «рекламой» стиральных порошков и химчисток, но и – конкретно, - нехваткой некой «искры божьей», некоего «перчика», может, просто, - вкуса и стиля, своего собственного стиля, а не одолженного «евро» («евро» хорошо только в кармане). Благодаря некой «шаблонности», типичности – «все как у людей», но – за душу «не берет», вытрусить денежку из кармана не принудит… В некоторых сферах жизнедеятельности одной только «правильности» - недостаточно. Недостаточно коммерческих навыков и хватки – все учесть, все сделать «как надо», вложить и «вложиться» - «по полной». Потому и жалко продюсера этой несчастной певички – не везет мужику, не везет – с его бабами… Не пруха… Вроде, все правильно делает, а «нарывается» на каких-то… Готов отдать все, сделать все, что нужно, готов отдать самого себя, выкладывается «по полной», а отдачи – ноль. Готов отдать последнее и – никакой отдачи. Именно в этом и – парадокс нынешней «победительницы» Евровидения: все сделано было правильно, грамотно, по «формату», евроформату, сделано дорого – и не только «легальная» часть мероприятия. Но – без банального «чувства», без ВКУСА, результат оказался сомнительным, весьма и весьма скудным… Жаль мужика. Не везет ему с… партнерами.

«Новые времена» - приходят «без спроса». Теперь уже недостаточно «хорошо стоять», недостаточно – «держать ситуацию», держать все в «своем кулаке». Недостаточно – иметь крепкие руки и крепкие зубы, иметь все то, что имели друзья продюсера певички – прибирая к рукам заводы и шахты… Недостаточно… «быть мужиком», быть способным «наклонить небо» и снять с него любую звезду – для своих женщин, недостаточно «снимать» со сцены чужих «звезд» - что бы своя сияла ярче. Нужно иметь вкус, нужно включать мозги, нужно делать все то, что сделали «команды» конкурентов певички. Нужно понимать – с кем судьба свела и видеть недостатки их, хотя бы – что бы скрыть…

Зачем эти «слова», зачем – эта заметка? У нас такое странное общество, что даже хорошие люди часто делают глупости или гадости. Вот, например, отстойный ублюдочный музыкальный конкурс – сами европейцы его таким сделали, превратив в канализатор для «нетрадиционных» этносов и сексуальных ориентаций, - для европейских дикарей. Полное «фуфло» и «лохотрон» (как и ЕВРО-12)… Но – проводят национальный отбор на этот конкурс, тратят эфирное время и средства; буржуазные «бройлеры», продюсеры, легально и нелегально, «выбрасывают» массу средств – на «промоушен» и продвижение своих подопечных, но – выигрывает тот, кто искуснее украдет этот самый «отбор». Украдет у кого? У зрителей, у граждан, у нас. А воровать плохо – уже целый год.